16 ноября 1854 г. родился Никтополион Павлович Святский — русский поэт, участник русско-турецкой войны 1877—1878 гг., Георгиевский кавалер.
Родился в Вологде в бедной дворянской семье. В гимназии, где он учился, литературу преподавал писатель, публицист, этнограф-статистик Николай Бунаков, большой поклонник поэзии Пушкина, Некрасова, Кольцова, Никитина. Именно их стихи оказали большое влияние на будущего поэта.
Когда в 1877 г. в России прозвучал призыв помочь братьям-славянам в их борьбе против пятивекового османского ига, Святский добровольно едет на Балканы — его определили во флот. В одной из операций по форсированию Дуная он был ранен и сильно простудился, оказавшись за бортом шлюпки в студеной дунайской воде.
В болгарском госпитале Никтополион писал ностальгические стихи о далекой Вологде. «Нет здесь зависти, нет здесь лжи людской, только здесь и льзя отдохнуть душой!»
После непродолжительного лечения он, совершенно больным, вернулся на родину в Вологду. Отца уже не было в живых, сестра бедствовала. Никтополион был привязан к родному краю и свою любовь к городу выразил в стихах:
Город Вологда есть,
В котловине стоит;
Я не раз имел честь
В этом городе быть...
Да полсотни церквей
Златоглавых стоит -
В час молитвы святой
Дивным звоном гремит.
Грозный царь Иоанн
В нем построил собор,
Петр Великий живал.
И поныне тот дом,
Как святыня, стоит,
Как бы память о нем...
Тогда он вернулся в строй и в составе корпуса генерала Радецкого участвовал в обороне Шипки, которая оказалась для него роковой: после одного из боёв солдата подобрали совершенно обмороженного. Хотя он и остался жив, но, разбитый параличом, практически без рук. Его привезли в Царское Село, где определили в лазарет Чесменской богадельни для увечных воинов, и назначили, как Георгиевскому кавалеру, пенсию в 6 рублей.
Для Никтополиона Павловича наступили трудные времена, ничем не могла помочь бедствовавшая сестра, отвернулась и ушла невеста, никому не было никакого дела до калеки, нуждавшегося в непрерывной заботе. Святский часами лежал на лазаретной койке, придумывая, что могло бы его спасти от тоски и отвлечь от мысли уйти из жизни, ведь даже убить себя он без посторонней помощи не мог".
Казалось, жизнь кончена, но 23-летний поэт не смирился с таким страшным концом. Как же поступил в этой тяжелейшей ситуации этот удивительный человек? Однажды сверкнула мысль — писать! Рук нет – зубы есть! Они и заменят руки. Карандаш, вставленный в деревянную колодку, зажатую зубами, колебался, дрожал, прыгал… И вскоре он научился писать свои стихи с помощью зубов. Почерк был почти каллиграфический.
При этом «обе мёртвые руки, как подбитые лебединые крылья, держал вытянутыми перед собой, уложив по обе стороны бумаги» (вспоминал Л. Пасынков).
Он записывал свои стихи и баллады, изливая на бумаге то, что «просилось из сердца к людям». Благодаря помощи земляков-вологжан стихи попали на страницы газет и журналов.
Святский в своих стихах призывал к борьбе с жизненными невзгодами, и этим воспользовались революционеры, которые, без ведома автора, напечатали некоторые его четверостишия в своих листовках. После подавления забастовки рабочих Обуховского завода рукописи стихов из последнего сборника Святского «Склонюсь ли? Никогда!..» были найдены жандармами. В стихах они нашли протест и призыв к борьбе против существующего порядка:
Счастливый час придет,
Сплотятся все, как братья,
Падет тиран,
Насилий рухнет трон,
Какая ширь нас ждет,
Раскроются объятья,
Свободы вспыхнет свет.
И навсегда умолкнет стон.
Н. Святский. 1900 г.
Эти листовки жандармы предъявили управляющему богадельни — генералу от артиллерии Овандеру. Первая реакция генерала: «Позвать сюда этого негодяя, гнусного писаку. Я его в Сибирь закатаю, в кандалы закую мерзавца!» Ему ответили, что Святский явиться не может по причине отсутствия ног, да и кандалы зацепить некуда. Генерал помчался в палату, где лежал Никтополион, с криками: «Вон, вон!» Святского завернули в простыню, вынесли на пустырь и бросили в траву.
Спасли его от верной гибели рабочие Московской заставы… Была пущена шапка по кругу, собрана небольшая сумма, чтобы соорудить увечному коляску, снять крохотную комнату недалеко от Египетских ворот в Царском Селе. Сиделкой согласилась быть девочка-сирота Татьяна Милашевская. Оказывали ему помощь и ученицы училища духовного ведомства. Они организовали дежурство у постели парализованного поэта, покупали продукты, готовили пищу, кормили и вывозили на коляске на прогулку.
Каждый день сиротка Таня подвозила поэта к царскосельскому вокзалу. Чернобровый, с пронзительным взглядом, мужчина с Георгием в петлице, пристегнутый ремнем к спинке коляски, читал свои стихи:
Вот и я с моими песнями,
Как с товарами купец;
Выбирай-ка, ненаглядная!
Запевай-ка, молодец!..
Таня предлагала купить книги: «Купите, не отказывайте, с этого живем. Кто сколько даст, а коли нет, берите так». В жестяную кружку бросали деньги, но «Искорки...» покупали мало. Однажды в кружку кто-то положил миниатюрный сборник «Родная лира» (приложение-премия для подписчиков к журналу «Стрекоза!»). В «Родной лире» были напечатаны несколько стихотворений Никтополиона Павловича.
В последние годы жизни о поэте-инвалиде заботились такие же, как он, бедные люди.
В газете "Царскосельское дело" за 1914 г. помещена небольшая заметка: «В пользу несчастного безрукого и безного поэта Никтополиона Святского, пишущего зубами, поступили пожертвования: от К.В. Васильева-Василькова – 3 р. и от неизвестного – 3 р. Может быть кто-либо из добрых людей еще что-нибудь пожертвует?»
Его адрес в газете 1914 г. указан на Песочной улице дом Прахова. В этой газете помещено его стихотворение «Бог в помощь».
В 1915 г. Святского посетил корреспондент газеты «Петербургские ведомости». В статье от 16 марта он написал: «На одной из окраинных улиц Царского Села живет, если только можно назвать такое существование жизнью, 60-летний калека-поэт Никтополион Павлович Святский. Он заболел в бытность свою на военной службе во время турецкой кампании и вот уже 37 лет лежит в полном параличе, двигая одной головой и записывая свои стихотворения чисто народного духа — зубами! Несмотря на трагизм своего положения, престарелый поэт настроен бодро и горячо интересуется событиями. Мозг его совершенно здоров и ясен. Между тем существование его далеко не из радостных: Н.П. Святский, кроме 6 рублей ежемесячной пенсии, не имеет решительно никаких средств и терпит всевозможные невыносимые при его болезни лишения. Не откликнутся ли добрые люди на призыв бывшего воина-страдальца, предлагающего желающим выписывать от него книжки стихотворений, стоящие всего 50 копеек? Адрес Н.П. Святского: Царское Село, Песочная ул., дом Прахова».
В то же самое время в Царском селе жили знаменитые поэты серебряного века. Но, к сожалению, никто из них ни разу не упомянул о парализованном поэте, читавшем стихи у вокзала. Много горя и притеснений пришлось испытать Никтополиону Павловичу от царскосельского полицмейстера, который хотел любыми способами избавиться от поэта-крамольника.
На свои скудные средства Святский издал две книжки в частной типографии купца Корпусного: «Отзвуки души» и «Искорки Никтополиона Святского». Вторую книгу купец напечатал с условием, что поэт будет сам её продавать. И нередко в дверях Царскосельского вокзала можно было встретить сидящего на прислонённой к стене тележке калеку с висящей на груди, рядом с офицерским Георгием, кружкой. Туда бросали деньги за проданные экземпляры.
Но книга шла плохо: поэт не продал и половины тиража. Зато несколько баллад Святского о русских богатырях, опубликованные в журнале «Шут» с прекрасными иллюстрациями, стали известны по всей России. Одно из стихотворений Святского, став популярным романсом, часто звучало в концертах Филармонического собрания в Петербурге.
4 февраля 1917 г. Н.П. Святский скончался в возрасте 63 лет. Умер поэт в нищете, не зная, что в течение многих лет в камерных концертах Филармонического общества Петербурга звучали его стихи «Под березой», переложенные на музыку композитором Александром Липпольдом:
Если я умру в зиму вьюжную,
Передай поклон лету чудному.
Прошуми-пропой песнь прощальную,
Расскажи мою жизнь печальную.
Он похоронен на Кузьминском кладбище в Царском Селе. Позже литературный фонд России, основанный Ковалевским, поставил на могиле памятник с эпитафией: «Здесь покоится тело поэта-страдальца, писавшего зубами, 40 лет неподвижно лежавшего с Русско-Турецкой войны 1877-1878 г., Никтополиона Святского, скончавшегося 4 февраля 1917 года 63-х лет от роду».
В «Биржевых ведомостях» от 8 февраля 1917 г. был помещен некролог под заглавием «Зубы», в котором автор отдал должное значению и силе духа скромного поэта.
Прошло время. В сент. 1941 г. воины 5-ой дивизии Ленинградского народного ополчения сражались на участке Большое Кузьмино (Пулковские высоты), отражая яростные атаки немцев. Это происходило в 1,5 км от знаменитых Египетских ворот. Передний край обороны пролегал через кладбище. Здесь солдаты обнаружили могилу поэта с надгробным камнем и эпитафией. Они укрыли ее мешками с песком и дерном. В мирное время после войны могила была заброшена. Кладбищенские памятники валялись, заросшие травой, кустарниками, заваленные деревьями. Осколком снаряда снесло заднюю часть постамента памятника Святскому.
Однако в 1964 г. памятник был изувечен вандалами, какое-то время его части находились вблизи захоронения, но со временем исчезли.
Спустя какое-то время житель Пушкина Николай Николаевич Теплов освободил памятник от зарослей, залил бетоном обрушенную часть постамента и зашпаклевал все отверстия от пуль и осколков. С 2005 г. за памятником ухаживали Ю.Г. Крупнов и Галина Павловна Иванова, верный помощник Юрия Георгиевича.
Собирая материал для книги, они проделали огромную работу в архивах по поиску информации о Никтополионе Павловиче Святском, ездили на родину поэта в Вологду, познакомились с потомками Святского, с местными краеведами, с работами сотрудников Государственного Историко-архитектурного и художественного музея-заповедника г. Вологды.
Юрий Крупнов издал крошечным (всего 100 экземпляров) тиражом книгу «Судьба и стихи Никтополиона Святского». В ней собраны все произведения поэта и воина и исследовательские материалы о его жизни.
А в Пушкинском Доме в Санкт-Петербурге хранятся письма Святского к своим землякам: вологодскому краеведу Прокопию Дилакторскому и поэту Александру Круглову с благодарностью за участие в его нелёгкой судьбе.