Однажды один человек, хорошо знающий закон Божий, решил испытать Христа Спасителя. Пришёл к Нему и, испытывая, спросил: Учитель! Какая наибольшая заповедь в законе? Иисус сказал ему: «возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душою твоею и всем разумением твоим» – сия есть первая и наибольшая заповедь; вторая же подобная ей: «возлюби ближнего твоего, как самого себя»; на сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки (Мф. 22, 36-40). Очень трудные для понимания слова, в силу того что человек в большой степени утратил свою возможность любить. Справедливо будет сказать, что эта способность в человеке сильно уменьшилась. Поэтому заповедь о любви к ближнему как к самому себе человек слышит, но она никаких в нём ответных чувств не рождает. Как правило, любой человек, даже в церковь ходящий, свой интерес, свои желания – иногда самые идиотские – ставит выше любви к самым дорогим людям, которые вообще за него готовы жизнь отдать. Особенно это наблюдается в отношении детей к родителям. С той стороны человек беспокоится, волнуется, а этому даже в голову не приходит позвонить, успокоить. Отчего это происходит? Потому что не любит не то что «как самого себя», а вообще. Потому что известно, когда человек кого любит, он о нём думает день и ночь, он не может что-то забыть. Он как бы отчасти даже его жизнью живёт, беспокоится и о его самочувствии, и о его благосостоянии, заботится, чтобы на него никто не напал, всё старается как-то что-то для него сделать, чтобы жизнь его была легче. Разве такое отношение детей к родителям? Нет, исключительно потребление. Замечательное слово. В переводе со славянского это значит «истребление». Дети своих родителей истребляют. А спросишь: «Ты маму любишь?» – «Да, да, конечно! Люблю!». Но любого приятеля – гораздо больше. И так далее. Сказать, что не любит, нельзя, но любовь эта настолько скудная, настолько мелкая, и уж конечно, эта любовь намного позже проявляется, чем к самому себе. Сначала всё себе, а потом уже кое-кому. Если мама сильно будет чего-то добиваться, если папа ещё брови сдвинет, тогда, в общем, ладно, лишь бы они отстали. Конечно, это совсем не то, чего хотел бы Господь. Я специально избрал для примера детей и матерей, потому что в этой любви детей к родителям существует даже инстинкт. Эта любовь даже помимо нас присутствует, но она очень неразвита.

Можно сказать, что Господь пришёл на землю для того, чтобы нам показать, что такое любовь. Он это показал на Кресте. Поэтому кресту в церкви уделяется очень важное внимание и он имеет колоссальное значение. Вот и нынешний праздник – Крестовоздвижение, целая седмица. Крест лежит на середине храма, напоминая о том, что такое любовь. Любовь, дорогие мои, это когда до смерти, когда любят насмерть. Вот это любовь. Всё остальное – это совсем другое слово. Но в этом смысле наш богатейший русский язык очень беден, и любовь христианская не отразилась в нём, видимо, из-за того, что христианство приняли всего тысячу лет назад, уже к тому времени, когда язык сформировался. И поэтому ввели дополнительное слово, чтобы подчеркнуть, что такое любовь христианская. Это любовь жертвенная. Когда человек готов принести в жертву нечто ради любви – время, деньги, здоровье, жизнь и всю кровь до конца без остатка. Вот это любовь христианская.

В чём причина многочисленных разводов? Из-за оскудения любви. Приходят муж и жена и начинают. Хорошо, у священника два уха – в одно он говорит, какая она не такая, а в другое она говорит, какой он не такой. Отчего это происходит? Оттого, что совсем нет любви. А как бывает, когда есть любовь? Ну, например, я очень люблю по понятной причине нашу храмовую икону Господа Вседержителя. Сейчас эту причину не буду объяснять. Но вот справа на иконе была очень большая утрата, и художник затонировал, чтобы заплата не была видна. Также борода была утрачена и восстановлена. Справа не было вообще волос, тоже затонировали. И плечо написано заново. Это о чём говорит? Недостаток. Было, а теперь нет. Когда чего-то нет, это же недостаток. И что, от этого я икону меньше люблю? Да совсем нет. Она мне от этого даже ещё дороже. Я всё время слежу, не пора ли начинать следующую реставрацию. Сейчас в нашем поле зрения оказалась ещё группа реставраторов из кремлёвского Исторического музея – специалисты наивысшей категории. Многие иконы так отреставрировали, прям душа радуется. Такие замечательные мастера. У нас тоже были хорошие, но эти на целую ступень выше по своему мастерству.

Когда человек любит своего ближнего, он прекрасно видит его недостатки. Один глуповат, другой хорошие книжки не все прочёл, третий излишне самоуверен, у четвёртого вкуса нет – у одного музыкального, у другого художественного – и так далее. У меня, например, одна нога длиннее другой. Но это, собственно, у всех, я поэтому так смело об этом говорю. Не бывает людей с одинаковыми ногами. И что из этого? Это что, мешает любить человека? Да совсем нет. У нас вот в детдоме есть некоторые ребята такие, которых раньше называли убогими. Но мы их даже больше любим, всё время о них думаем, гораздо больше радуемся их успехам, гораздо больше заботимся. И даже не потому, что они больше в этом нуждаются, что само собой, нет, просто любим, и всё. И вот это и есть то искомое, что требуется.

А когда один в одно ухо говорит о недостатках другого, это не любовь. Недостатки – что особенного? Да если я сейчас начну в глаза недостатки говорить, врагом сделаюсь за десять минут, в глаза всё тебе расскажу, что ты за человек. Да это ни один не сможет выдержать! А если Бог человеку откроет его грехи, я уже об этом говорил, умрёт человек от инфаркта в этот же день. Этого человек никогда не выдержит, потому что каждый человек о себе не очень плохого мнения: я, мол, ничего так! Ничего, потому что ты ещё не познал, человек, что ты на самом деле за мерзость перед Богом. Поэтому в человеке это открывается постепенно через покаяние, кто он есть на самом деле. Это такая духовная работа.

Господь говорит: возлюби ближнего твоего, как самого себя (Мф. 22, 39). Под влиянием великой русской литературы, а может быть, даже сериалов, у нас совершенно неправильное понятие о любви. Один человек говорит другому: «Я без тебя жить не могу», если он постоянно его целует, постоянно ласкает, постоянно тормошит, носит на ручках, деньги ему даёт и всё время говорит о любви. А иной человек, когда у него случилось что-то с почками, взял и отдал ему свою. Так что такое любовь? Один, любя человека, всё время тащит его в церковь: «Надо в церковь ходить, надо причащаться, надо это!», а он не хочет и не понимает, зачем ему это нужно и почему к нему пристают. А второй человек ради любви оставляет его в покое. Так что является любовью? Могу расшифровать. В первом случае это любовь к себе: я в церковь хожу – хочу, чтоб все вокруг такими же были, чтоб он был как я. И так далее. А какое твоё собачье дело? Хотел воспитать (если это твой ребёночек) – так и воспитывай в христианстве, учи. А если ты потерпел полное фиаско и школа преодолела твоё уродливое воспитание, ты стой перед зеркалом и плюй в него. А что ты к человеку пристаёшь со своею церковью? Он ничего в этом не понимает и не хочет. Но отсутствие любви понуждает человека к насилию над личностью другого, потому что забывает о том, кто человека спасает. Не нотация, не угрозы, а только Христос.

Любовь – это когда ты не хочешь ближнему того, чего не хочешь, чтобы делали тебе, а совсем не какие-то там пламенеющие чувства. Пламенеющие чувства – это, конечно, тоже любовь. Но это, как говорил Тарас Бульба, не то, братья, и волк любит своё дитя. Нам это не подходит. При условии, если мы хотим быть христианами. Если мы хотим быть как все – пожалуйста. А что значит быть как все? Это значит вместо ног ходить на голове. Всё наоборот. Как ведёт себя маленький, ещё не развитый, но обычно упрямый ребёнок? «Так, давай одеваться» – «Не буду» – «Ну давай ботиночки наденем» – «Не хочу» – «Пойдём в садик» – «Не пойду!» – «Давай вставать» – «Нет, я буду спать» – «Ну спи» – «Нет, давай вставать». И так вот без конца. И взрослые ведут себя точно так же. Потому что себя любит человек. Вот я хочу, и вот это моё желание превыше всего. А в детях виден именно идиотизм этих желаний. Взрослые часто раздражаются: Что это такой маленький и такой идиот? Как, очень просто: твой сынок, поэтому такой идиот. Какой ты, такие у тебя и дети. А какие могут у тебя быть дети? Какие? А ты возмущаешься, вместо того чтоб смириться, подумать, почитать книжечки, посоветоваться с умными людьми. А чем отличается умный человек от дурака? Умный никогда не даёт советов. Советы дают, когда у них не спрашивают, только дураки. Поэтому те советы, которые нам кто-то даёт, когда мы не спрашиваем, нужно постараться тут же забыть. Умный человек, если и даёт совет, то только после третьего раза, когда уже с ножом к горлу, и то говорит не всё, а маленькую частичку, и смотрит, что из этого совета будет принято. Можно и не смотреть – ничего. Потому что самолюбие, гордость и привычка, навык всё равно заставляют человека делать то, что он делает. А все эти советы... Я когда-то не понимал, когда был совсем дурачок, теперь уже разобрался, для чего люди спрашивают совета. На тот случай, если совет совпадёт с моим желанием. Тогда я могу подтвердить то, что я делаю: «А вот, мне батюшка посоветовал, я так и делаю». Да не так ты делаешь, просто в этот раз так совпало. А если этот батюшка что-то поперёк скажет – нет, на такой случай есть другие батюшки, особенно роскошно у нас в Москве – тысяча батюшек. Тысяча – плюс-минус, понятно, кто-то умирает, кто-то за границу переезжает служить, кто-то в другую епархию, новые приходят, какая-то ротация небольшая есть, но всё-таки тысяча человек. Что такое тысяча человек батюшек? Это утром, днём и вечером можно новый совет получать. Ибо в году 365 дней. Нам в Москве вообще повезло. Как мне одна женщина очень высокого древнего русского рода, из Рюриковичей, говорила: «У нас в Париже был духовный люкс». То есть их там митрополиты исповедовали, всякие знаменитые священники причащали. Вообще всё так очень не то что интеллигентно – это нижняя полка на нарах – а самый рафинированный высший свет. Они в этом приходе были, и навсегда я запомнил эту фразу.

Христианская любовь – это нечто другое. Понятное дело, что если некий человек решится сегодня после обеда возлюбить ближнего, как самого себя. И вот, входит в столовую ближний. Он на него смотрит – никаких чувств что-то не испытываю. Лицо какое-то топориком, что-то он толкается, что-то громко кричит. Ну как его любить? И как-то сразу об этом порыве даже забывает. Потому что ищет не того. А что такое любовь? Вот это ближний случайно наступил своей шпилечкой тебе на плюсну ноги, и шпилечка, хоть и неглубоко, но вошла через ботинок в ногу. И как поступает в этом случае христианин? Он не говорит: «Ты что дура, смотришь, куда ты встала?». Он реагирует не так, а обращается к человеку: «Извините, пожалуйста, можно Вас побеспокоить? Вам удобно на моей ноге стоять? Если удобно, стойте, а если не очень, то не могли бы Вы её переставить в другое место?» Так, чтобы не испугать человека, не устроить скандал. По-христиански любовь – это всё время думать о своём ближнем. А мой горластый ребёнок не мешает ли ближнему молиться? А когда я лезу вперёд, есть возможность у меня пройти или мне надо кого-то отталкивать? Тогда чего я пру? Что лучше, расталкивая всех, причаститься или причаститься последним? Или третий вариант – вообще не причаститься. Для чего человек причащается? Чтобы от Бога силу получить, чтобы быть христианином. Но если ты прёшь вперёд, какой же ты христианин, когда Христос говорит садиться последним, когда входишь (см. 14, 10)? Пока ты прёшься к Причастию, к раке с мощами, ты не христианин, ты ничего не получишь. А вот то, что ты испытываешь какое-то волнение или запахи какие-то от раки исходят, то, что ты принимаешь за благодать – это просто горячение нервов. Исключительно физиологическое явление. Потом, конечно, будешь в электричке рассказывать: «Там такая благодать!». А благодатометр ведь забыл дома или на даче. Поэтому это всё сплошные от начала до конца бабьи фантазии. А благодать совршенно не в этом. Благодать рождает в человеке мирный, спокойный, не бурный, радостный дух. Радостный. Когда сердце действительно наполняется к любому человеку любовью, уважением, состраданием, готовностью помочь. Ничего напоказ – упаси Бог. Лучше ничего не делать, чем случайно обнаружить своё делание. Тогда получится то, что именуется христианской любовью.